17. Поколение

В целом ситуация крайне забавна. Когда-то нынешнее поколение 35-40-летних занималось филологией, философией, психологией, потому что ненавидело коммунистическую идеологию и машину партийной пропаганды. А теперь именно эти люди создали машину "новой пропаганды", работающей на политические репутации и систему "сладких" обозначений товарной продукции. А какие утонченные это были эстеты! Про Бодлера они забыли очень быстро, потому что видимые деньги лежали совсем в другой области. Надо было выживать, - говорили они и сокрушенно покачивали головами. И выжили они очень неплохо. Вопреки стереотипному подходу, видящему в сфере смены поколений чреду сменяющих друг друга поражений, мне представляется, что 35-40-летние стали первым поколением, одержавшим ощутимую социальную победу. Поколение победителей! Именно это поколение на сегодняшний день занимает лидирующие позиции в сфере обозначений. Авторитетные журналисты, хозяева СМИ, пиарщики и имиджмейкеры, поэты рекламных месседжей - это мои бывшие соседи по парте. Именно они создали систему господствующих приоритетов, социальных ценностей, стилей жизни. В какой-то степени мы живем в их мире. Самую трезвую рецензию на господствующий в этой среде круг ценностей написал человек, естественно, того же поколения - В. Пелевин. Она называлась "Поколение ПИ". Когда я учился в школе, было такое оптимистичное слово - "ровесники". Круг культурных героев моих ровесников был примерно следующий - рок-музыканты 60-70-х годов, Тарковский, Феллини, Куросава, Маркес, Кортасар, Борхес, Гребенщиков, Курехин, Настя, Сартр, Камю, Фолкнер, Ахматова, Пастернак, Бунин, Набоков, Беккет, Высоцкий, Любимов, Эфрос, сюрреалисты, портвейн, диссиденты. Сейчас приоритетной ценностью для людей этого поколения стала социальная игра. Способ действия - социальный гипноз. Инструмент - СМИ и PR-технологии.

Социальные игроки предыдущих поколений были, конечно, покруче. Большевистская пропаганда смогла внушить, что называется, электорату простую, но весьма продуктивную формулу - "мы живем в самой счастливой и самой свободной стране на свете". Многие так и жили. Служба Геббельса перед вторжением в Россию наладила производство художественных фильмов о Советском Союзе с актерами-эмигрантами в главных ролях. Фильмы показывали солдатам. После просмотра солдаты понимали, что уничтожение грязных животных, которые истребляют друг друга на фронтах гражданской войны, коллективизации и просто добросовестного выполнения пятилетних планов, - дело, насущно необходимое для просвещенных воинов третьего рейха. А как коммунистам удалось поставить на пропагандистский поток кинематографических гениев того времени - Эйзенштейна, Пудовкина, Довженко. Так что по части PR-технологий наши предшественники были людьми весьма обученными. Да и сейчас российским политтехнологам вряд ли по силам достижения их коллег из Ирака, где девяносто процентов населения уверено, что войну с американцами под кодовым названием "Буря в пустыне" выиграли именно они. Кстати говоря, российским пиарщикам должно быть обидно, что они с такой готовностью используют обозначения их американских коллег. Ведь прижившееся на нашей почве словосочетание "паблик рилейшен" имеет весьма косвенную связь с русским языком. Но слово "пропаганда" нас оскорбляет. Оно слишком недвусмысленно сообщает нам о наших исторических корнях.

Пропаганда - это факт социальной жизни людей. Ни больше, ни меньше. Ни одно общество в истории человечества не смогло обойтись без институтов пропаганды. Ни один рынок не смог обойтись без рекламы как разновидности пропаганды. Мне любопытно другое. Я понимаю, что компьютер, задумавшийся о самом себе, - это нонсенс. Дело компьютера - выполнять команды. И именно поэтому так хочется нонсенса. Как произошло, что самое аполитичное поколение (так было в первой половине 80-х) стало самым политичным? Почему люди, играющие в сфере обозначений, ничего не сделали (за редкими исключениями) для того, чтобы "продвигать" в общественном сознании то, что они когда-то любили? Хотят быть современными? И сами же и сформулировали для общества убогие эталоны "современности"? И, наконец, что стоит за игрой? Отдельная внутренняя структура, существующая в сфере обозначений, - рецептурный отдел. Люди приходят за рецептом, советом, рекомендацией. Им выписывают рецепт, они принимают лекарство, которое не очень помогает. Потому что если, не дай Бог, поможет, рецептурный отдел ликвидирует сам себя. Это одна из функций власти - создание рецептов с радиусом нулевого действия. Рецепты должен кто-то сочинять. В этой абсурдистской области знания мои "ровесники" оказались самыми талантливыми. Так что иронично-горделивая фраза, сочиненная представителями всего того поколения: "…Это мы объявили дефолт", не лишена актуального смысла. 

Итак, жила-была на свете группа веселых людей. Как только теперь стало понятно, это была последняя группа людей, которая получила хорошее образование. Ибо все познается только в сравнении. Я даже заменил бы слово "образование" словом "кругозор". Потому что именно широкий кругозор синонимичен постмодернистской эпохе,  они вскоре и шагнули. А постмодернистская эпоха - нелогоцентрична, что в переводе на русский язык означает - в центре нет смысла. А на окраине? Важный вопрос. Потому что это были люди с окраин. С "центром" соглашались дружить только при одном условии: если это будет "центр" всего на свете. Маргиналы с окраин - изгнанные из вузов, имевшие приводы в милицию, до страсти презиравшие власть и ее институты и до страсти же любившие все "непродажное". Нонконформисты в душе. В этом было их радикальное отличие от диссидентов. Но вот чем они точно не страдали, так это болезнью следующих за ними поколений. Болезнь называлась - скудость символических ресурсов. У следующих поколений кругозор сузился. То есть они не научились знать понемногу обо всем на свете. Мои "ровесники" это знали. Одна из излюбленных форм времяпрепровождения в те стародавние времена - интерактивный обмен концепциями, который мог продолжаться сутками, месяцами, годами. Благо дешевый портвейн в стране был. Как одному из представителей этого странного отряда социальных маргиналов мне были свойственны все отличительные черты описываемого вида. Сейчас уже трудно встретить человека, с которым за несколько часов разговора можно было бы вывести одну-две свежих теологических формулы, обнаружить незамеченные ранее наукой особенности поведения млекопитающих в безвоздушной среде, оспорить некоторые положения концепции Гейзенберга, написать поэтический манифест, высказаться по "женскому вопросу" и немедленно найти практическое применение этим гипотезам. Именно тогда была рождена формула, озвученная много лет спустя одним мне очень близким человеком: "Ты мне напоминаешь что-то очень красивое и очень ненужное". Люди с "окраин" не умели быть "нужными", но самое интересное заключается в том, что до поры до времени они даже не подозревали, что очень этого хотят. Быть маргиналом в первой половине 80-х было вольготно, вначале 90-х -трудно. Главная причина элементарна - среда кончилась вместе с молодостью. В своих отношениях с родиной они следовали лермонтовской традиции, то есть любили природу, Пушкина и каждый свою Варечку Лопухину и не любили все остальное. Маргиналы любили маргиналов. А кем, собственно говоря, были Пушкин, Тургенев, Ахматова или Тарковский? Читатель, речь не идет о летописи "правды жизни", а, скорее, о наброске "мифа". 

Начало 90-х. Символическая ситуация. Я в гостях у одной из самых одаренных женщин тех уже мифических времен. Своим детям в тот "черный день" она могла предложить только разрезанный надвое кочан свежей капусты. На днях она купила трехкомнатную квартиру в центре Москвы. Чем занимается? А чем сегодня занимаются бывшие филологи? Сферой обозначений. Судьба возникшего на этих страницах персонажа симптоматична. Она ушла биться с социумом насмерть, потому что ей нужно было кормить двух своих детей. Смекаешь, кто рухнул в этой схватке? Правильно, социум. Теперь представь себе, как несколько десятков тысяч воинов с прекрасными мозгами пришли в сферу тотальных симуляций, манипуляций массами и имитаций политической и просто человеческой состоятельности. Деньги гуманитарий мог заработать только там. А на сердце обида, горечь и жажда реванша. И они побежали, а за ними ринулись вооруженные бедуины. В государстве, как всегда, было некому думать по-государственному. В обществе появилась неучтенная сила. Люди, которых унижали значительную часть их жизни, люди, с которыми государство играло так самозабвенно. Люди, которые заняли ряд ключевых позиций в социуме и включились в игру. Они начали с наслаждением манипулировать обществом, потому что общество с колыбели топтало их ногами. Читатель, помнишь исторический матч ОРТ против НТВ в последнюю президентскую предвыборную кампанию? Волосы вставали дыбом. Главные герои матча - мои "ровесники". И те, и другие отдавали себе отчет, что судьба президентского кресла решается в сфере медиаобозначений. Играли ocтервенело, без оглядки на "устаревшие" гуманитарные ценности. Появился новый жанр - "убийство по телевидению". Все было позволено. Я не думаю, что это осознанные действия. Скорее, здесь уместны слова Мартина Скорсезе о главном герое своего легендарного фильма "Таксист". Скорсезе говорил примерно следующее: "Этот человек наполнен таким огромным страданием, что все его действия причиняют страдания всем остальным". Разумеется, речь идет только об одной части этого поколения. Есть еще, например, мажоры, которые действуют исходя из единственной любви в своей жизни - к деньгам. Их тоже довольно много. И они тоже весьма агрессивны. В руках у "таксиста" Скорсезе была баранка автомобиля. У наших таксистов в руках баранка куда более опасная. И самое смешное, что в машинах, которыми они с таким недобрым талантом правят, едут совсем другие люди. Маргиналы завоевали отсутствующий центр, создали его виртуальное подобие и навязали ему реваншистские ценности окраинных разборок. Эта сфера деятельности оказалась для моих "ровесников" куда более близкой, чем любовь к культурным героям их юности. И, конечно, я говорю только о социальном авангарде поколения. 

- Но ведь эти процессы повернуть вспять невозможно.

- "Старые" процессы нельзя, но каждый день затеваются новые процессы, и они тоже дадут всходы. И имеет смысл заложить причины для будущих процессов. Большую часть символических ресурсов мое поколение, как в помойное ведро, бросило в виртуально-историческую бездну. Как говорит мой друг: "Это неправда, что мастерство не пропьешь". Я часто видел, как пропивали. Но сейчас возникает некоторое отрезвление. Помнишь, герой Шукшина, помогая сыну учить наизусть гоголевский фрагмент про "Русь-тройку", вдруг впервые задумался о страшном несоответствии головокружительного пафоса слов и фигуры главного героя, который в этой "тройке" восседает. Все правильно - перед ней расступаются страны и народы, но в "тройке-то" едет торговец "мертвыми душами" Павел Иванович Чичиков. Зачем тратить символические ресурсы на мертвечину? Павел Иванович пусть занимается своим делом, но зачем ему помогать? Это же не единственная фигура в пантеоне мировой литературы. Да и не единственный герой нашей жизни. Пусть статуи командора живут на кладбище. Нужно создать новую семиотику поведения. Хотя бы для начала в рамках узкого круга людей. Чем работать вечными таксистами, давайте хотя бы одну машину сделаем для себя. Вопрос о том, как именно это сделать, - не дискуссионный.

Я вспомнил историю об одном мудреце, который, заметив ситуацию набежавшей на небо ссоры, обратился к одному из ссорившихся с вопросом: "Ты накормил его?" Смысл прост: если человек голоден, он не услышит ни одной из твоих претензий. Существует ощутимый символический голод, и если его не утолить, то люди согласятся жить с той символикой, которую подбросят доброхоты. История с гимном показательна. Символические ресурсы власти и общества равны нулю. Людей кормят старой пищей, которая давно перестала функционировать в этом качестве. Люди, сидящие на обозначениях, прибегают к одной и той же нехитрой манипуляции. Они выучили две фразы. "Этого народ не хочет смотреть" и "это народ хочет смотреть". "Народ" в их понимании - это виртуальная категория, которую они придумали и заложили в нее внятное знание куклы, всегда и по всем вопросам совпадающее с точкой зрения кукловода. "Народ" хочет смотреть сериалы, потому что под товар сформирована соответствующая потребность. Когда формировали потребность смотреть фильм "Председатель" и любить персонажей, которых на экране воплощал Михаил Александрович Ульянов, "народ" хотел смотреть "Председателя". Голливудские кинематографисты формируют потребность смотреть политкорректные фильмы, где белые дружат с черными, уважают женщин и животных, любят сексуальные меньшинства и не курят, и американцы с наслаждением смотрят такие фильмы. И бросают курить. Недавно на фестиваль в "Ракурсе" приезжал режиссер Александр Зельдович, автор фильма "Москва", который рассказывал, что в жизни кинематографиста все время повторяется ситуация стандартного разговора с продюсером, когда последний в ответ на сценарную заявку говорит традиционную фразу: "Старик, такое кино народ смотреть не будет". Режиссер обычно отвечает следующее: "Ты-то откуда хоть что-нибудь про народ знаешь? Ты за последние десять лет его ни разу не видел. Ты за пределами Садового кольца последний раз когда был?" Но продюсер слушает, да ест. Он хочет играть в виртуальные игры и под категорию "народ" придумает очередной сногсшибательный проект. Например, проект малобюджетного кино, запущенный в свое время на студии имени Горького Сергеем Ливневым. Сейчас Сергей живет на Западе, а народ смотрит не "Упыря" и "Мытаря", а все тот же "Осенний марафон". Или еще одна удачная мысль - "Бандитский Петербург". Этот фильм люди смотрят. Правда, питерцы в обиде - мы, говорят, не хотим, чтобы у нашего города был имидж криминальной столицы России. Ведь на ловца и зверь бежит. А вы про себя больше таких фильмов снимайте, и люди некоторых профессий к вам потянутся. Каждому ведь хочется в столице жить, а не на окраине прозябать. 

Или, например, еще одна популярная формула времени: "Надо кино снимать доброе, а то люди устали". В Сочи приезжаешь: главный герой конкурсной программы - киллер. Как же так? Ведь все хотели доброе кино снять? Или на пути к доброте лежала тихая долларовая банкнота? Говорил когда-то философ, что иметь намерение добра и делать добро - большие разницы. И, к сожалению, иллюзия того, что все деньги лежат, условно говоря, на пути "нежизни", сохраняет свою власть над умами. Мой друг Гена хорошо назвал эту категорию людей - "пожиратели материального пространства". И вот, пожирая материальное пространство, сантиметр за сантиметром, они лелеют в душе мысль о добром фильме. Материальные богатства не противоречат жизни. Потому что пожиратель хочет жизнь превратить в навоз для собственного бизнеса. А по неписаному "закону навоза" он эту жизнь сначала должен сожрать. И печалит нашего персонажа по-настоящему только одно обстоятельство: жизнь большая, и поэтому в любой момент ее могут сожрать другие. Пожиратель материальных пространств собирает фрукты в яблоневом саду по очень простой схеме. Сначала под пенек он срубает яблоню, потом собирает яблоки. Он не может иначе. Потому что завтра к яблоне могут прийти другие люди. Другими словами, пожиратель создает вокруг себя "нежизнь", чтобы из нее качать деньги. Отсюда и классическая аналогия - Чичиков и мертвые души. О чем написал свою знаменитую книгу Гоголь? Он тонко отметил некоторые особенности национального характера: все персонажи, в конечном итоге, зарабатывают деньги на смерти. И почти все они, по сути, являются посланцами царства мертвых. Я же говорю: статуи командора. Масс-медиа в свою очередь скачивают в сознание зрителей систему ценностей пожирателей материальных пространств. И ценности начинают пожирать зрителей. Виртуальный каннибализм! 

У нас последние десять лет хорошим тоном стали глубокие вздохи на тему отсутствия национальной идеологии. Я знаю, почему ее нет. Потому что она пока еще никому не нужна. В основном люди понимают, что легально принять идеологию, ключевой фигурой которой является человек, рубящий в своем доме яблоню под корень, - нельзя. А другая не формируется. Потому что яблони еще растут! А там еще и дровишки сожрать можно будет. Это и есть наша национальная идея на сегодняшний день.

 

48 часов Nostalgie

ЧИТАЙТЕ ВСЕ ЧАСТИ ЗДЕСЬ

*В 2002 году Валерий Бондаренко на спор рассуждал на умные темы 48 часов подряд. Проспорившая сторона (Елена Хегай, гендиректор радио "Ностальжи") издала все это в виде книги. Радио "Ностальжи" уже не существует, а книга - "48 часов Nostalgie" - осталась, при этом она актуальна и по сей день. С разрешения автора мы будем публиковать это необычное произведение - не написанное, но наговоренное, по частям, которые вы можете бесплатно прочитать на нашем сайте.