ЧТОБЫ НАСЛЕДОВАТЬ РОДИТЕЛЯМ

https://youtu.be/T0wYnHTd-Y4

В прошлый раз речь зашла о том, что в любых человеческих отношениях мы тем больше  получаем, чем бескорыстнее отдаем. Чем естественнее заботимся, тем больше берем не «в ответ», а от самого нашего участия в человеке. То же – и в психотерапии.  Пришедший к психотерапевту тем больше у него берет, чем чаще относится к психотерапевту, как к человеку, и психотерапия тем эффективнее, чем глубже участник психотерапии  в психотерапевте участвует, заботясь, по-своему как бы «лечит» психотерапевта.

В связи с этим разговором вспомнил давнюю (2007-ого года) передачу: «Мы не верим простодушию гениев». В ней я говорил о том, что, исключив гения из таких же, как мы, людей, выдумав, что ему не так же, как нам, мы не можем воспользоваться его опытом. Не чувствуем, что Христу на кресте не легче, чем было бы нам. Сегодня я хочу к этому разговору вернуться.

До поры мы боготворим папу и маму, идеализируем воспитательницу в детском саду и учителя в школе, обожествляем старшего, а то и товарища. Подражая привлекательным для нас людям, невольно или сознательно стремясь «стать, как они», мы до поры не вникаем в то, что стоит за их поведением. Как и в отношениях с гением, не сочувствуя с ними, не приобщаемся ни к чьему опыту. Ведь они – «другие», то есть не такие, как мы!

Первое не умственное, а чувственное обнаружение, что и боготворимые – тоже люди, становится для нас шоком! Со всей пылкостью подросткового максимализма мы в своих любимых разочаровываемся.

Навсегда помню! Я своего профессора боготворил (человек, врач и ученый, он и в самом деле был выдающийся). И вдруг на съезде невропатологов и психиатров «какой-то там» академик взялся с Петром Фадеевичем (!) спорить как равный! Я обиделся… на Петра Фадеевича! Как это он позволил с собой, как с обычным человеком?! Но и тогда же догадался, почувствовал и открыл для себя, что мой, боготворимый мной учитель – обычный человек.

Подобное и еще более мучительное переживание случилось и в отношениях с отцом. Это был шок! Будто небо разверзлось, защищавшие меня замки рухнули, и я оказался один на один с бездной. Никто больше не решит, не поддержит, не обережет!

В шоке обнаружив, что те, кого мы обожествляли, такие же незащищенные люди, как мы, теряя ощущение завершенности мира и собственной защиты их всезнанием и опекой, мы, будто бы обманутые в своих ожиданиях и брошенные, оказываемся в ту пору перед  выбором.

- Разочароваться, неистовствовать, что у нас отняли детство, обидеться, за то, что ОНИ иные, чем нам представлялось, обидеться на весь этот «жестокий» порядок вещей…  «не простить!» и, отказавшись от любимых, потерять всех?

- Погаснув, согласиться терпеть этих «недостойных», и  «их несправедливый», не угодивший нашей прихоти мир? Стать «воплощенной укоризной» всем и всему? Судьями всем и без уважения к себе мелочно брюзжать и тускло доживать здесь свой срок? Или…

- Переболеть этот шок до конца, согласиться пережить прощание с детством, с уважением принять открывшийся факт реального существования любимых людей, впервые начать с ними настоящее общение, приобщаться к их опыту, осваивать уже и свое, всем этим миром полнящееся одиночество?!

 Только очеловечив в своем ощущении других, мы, сочувствуя с ними, начинаем кого-то понимать. Распрощавшись с подростковой «никемнепонятостью», становимся и чувствуем себя людьми среди людей