Прочитал я тут одну книжку...

Чем всегда привлекают воображение людей законопослушных и добропорядочных истории о ворах и бандитах? (Я сейчас не имею в виду «благородного Робин Гуда», а именно «обычных» homo crimilnais’ов, живущих «с воровства и разбою».) Скорее всего, свободой – от законов, норм морали, стереотипов поведения. Общество же не только дарит индивиду социальные поддержку и гарантии, но и очень многое заставляет его отдавать взамен. А тут люди живут, как вольные птицы, красиво (хоть в основном и недолго – либо красиво, либо просто живут), свободно… По крайней мере, в литературе.

Чем интересен, в свою очередь, для всё тех же обывателей образ слуги закона, ведущего постоянную и, если продолжать говорить о литературе, в основном успешную борьбу всё с тем же homo crimilnais’ом? Наверное, в среде людей, не очень привыкших к сложным логическим действиям (давайте не льстить себе – отгаданный кроссворд не есть неоспоримое доказательство величины нашего IQ), существует подсознательное преклонение перед Умом. А еще Страж Закона – он защищает. Наше имущество, наш покой, наше светлое (ну, у кого как, но в основном) будущее.

Ну и как вам (нам) всем такие образы, в которых оба эти «амплуа» переплетаются? Бывшие преступники, ставшие слугами закона? (Кто сказал «народные избранники»? Выведите их из блога – у нас пространство, свободное от политики.)

В общем, прочитал я книгу Евгения Акельева «Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина». Очень, кстати, хорошая серия, «Повседневная жизнь» – рекомендую. Иван Осипов сын (аристократическое «-вич» в отчествах простолюдинам было не положено) по прозвищу Каин (не просто воровская кличка – «псевдоним» фигурировал во всех официальных бумагах наряду с именем и отчеством) был как раз «раскаявшимся вором», который в середине XVIII века явился в московский Сыскной приказ с повинной. И с предложением сотрудничать в поимке своих подельников, став «официальным доносителем». Восемь лет Каин был грозой московского преступного мира, хватая со специальной командой солдат бывших дружков и знакомых – настолько, что вошел в народный фольклор (песни и «сказания»). Пока, наконец, «случайно не открылось», что хватал-то и не всех, а кое-кого отпускал, а кое-кому и угрожал – и естественно, вымогая мзду (правда, есть один нюанс – в первой половине XVIII века жалованья не только сыщики, но даже чиновники Сыскного приказа не получали совсем (!), вполне официально «кормясь с просителей»). Но кто скажет, что «в России всегда так!», тот сильно ошибется – Ванька Каин за свои проделки был судим (как и положено, разбирательство тянулось почти 9 лет) и сослан на каторжные работы. Такой вот «русский Видок» с печальным, но поучительным финалом.

Остается разве что добавить, что автор не зацикливается на фигуре главного героя – напротив, он задается целью показать воровской мир Москвы XVIII века «в картине маслом». Беглые солдаты, фабричные, школяры, нищие, торговки краденым, а также чиновники по уголовным и полицейским надобностям, да и простые обыватели тех лет проходят по страницам живописным и весьма оригинальным парадом.