Завтра была война

Не стало Бориса Васильева. Того самого. Ещё лет пятнадцать назад никому и в голову не пришло бы объяснять и рассказывать, кто это такой. Ну как же! Это тот, который «А зори здесь тихие»! И «В списках не значился». И «Завтра была война». И ещё, и ещё… Если даже и не читал пока, то смотрел по третьему разу фильмы, поставленные по этим и другим книжкам, знал их почти наизусть и всё равно - плакал. Ну, хорошо, не то чтобы плакал, а так – вроде как першило в горле, и всегда в одном и том же месте, на одних и тех же кадрах.

А вот сегодня объяснять надо, да и то, боюсь, что не объяснишь, как следует. Да и как именно «следует», пожалуй, никто не скажет. Не знаю этого, признаться, и я, но вот одним недавним наблюдением из преподавательского опыта всё-таки поделюсь. Месяца три или четыре назад говорили мы со студентами-первокурсниками университета о том, о сём, обсуждали разные книжки, читали фрагменты из них - на предмет авторского стиля и тому подобных «узкопрофессиональных» вещей. Среди этих книжек попалась нам и прекрасная книга замечательного самарского кинодокументалиста Бориса Александровича Кожина, «рассказавшего» на её страницах о коллегах по цеху, о героях тех документальных кинолент, над которыми довелось ему работать, и ещё о многом другом. Так вот, открыл я эту книжку наугад и стал читать её студентам, иногда останавливаясь и обращая внимание на эти самые «узкопрофессиональные» моменты. Студенты с интересом слушали, что-то записывали, иногда просили повторить. В общем, всё, как обычно.

А речь в открывшейся нам главе шла о съёмках фильма в одном из сёл Куйбышевской тогда ещё области, состоявшем, кажется, всего-то из трёх десятков дворов. И в трёх из этих дворов жили полные кавалеры ордена Славы. Об этих людях и снимала свой фильм местная студия кинохроники. Три односельчанина, каждый из которых получил на войне по три ордена. Те, кто постарше, ещё, наверное, помнят, что у касс вокзалов и в разных там парикмахерских когда-то висели объявления, дескать, Героев Советского Союза и полных кавалеров ордена Славы «стрижём вне очереди». Не знаю, стриглись ли вне очереди герои этого фильма и книжки Бориса Кожина, но могли, имели такое право, заслужили его, так сказать, своим ратным подвигом, что и подтверждали упомянутые объявления, которых было так много, что не увидеть их хотя бы раз в день было почти невозможно. Наверное, в том числе и поэтому, встретив в книжке Бориса Кожина знакомое словосочетание «кавалер ордена Славы», я вначале и не подумал остановиться, а стал читать дальше. Но потом всё-таки остановился – на всякий случай, дескать, мало ли: «Скажите, а что это за орден - Славы?».

Если сказать, что студенты ответили молчанием, значит – не сказать ничего. Я почувствовал щеками, кожей, что задал какой-то в одно и то же время малозначительный, но и фантастический вопрос. Вроде – «есть ли коренные зубы у крокодила» или «сколько граммов весит моллюск на третий день своей жизни».

«Хорошо, - не сдавался я, - ну, хоть как он выглядит, этот орден?». Аудитория притихла. «Ну, товарищи-братцы, а чем орден отличается от медали-то, вы знаете? А какими орденами награждали в годы войны? Ладно, скажите тогда, каким орденом был награждён Жеглов?». Ответ, думаю, можно не повторять, вы и так догадались. «А кто такой Жеглов? – спросили меня мои студенты, которые и слыхом не слыхивали ни про орден Славы, ни про жегловскую Красную звезду, ни про другие ордена и медали.

Но на этом моя история с орденами ещё не окончилась, самое интересное было впереди. А точнее – сзади, на одной из последних парт, где, оторвавшись, наконец, от планшета, одна из студенток удивлённо произнесла примерно следующее: «Ой, а мой прадед, оказывается (!), Герой Советского Союза. Вот про него в Интернете написано…».

Честное слово, я ничего не придумал – всё так и было: от и до. От загадочного ордена Славы, который так никто и не смог описать, до прадеда-героя, получившего, между прочим, свою звезду ещё до войны и вошедшим в первую сотню удостоенных этого звания. Кстати, кроме Золотой Звезды прадед «оказался» кавалером двух орденов Ленина, двух орденов Красного знамени, той самой «жегловской» Красной звезды, а также – нескольких иностранных орденов и многих медалей – как «наших», так и «не наших». К чести этой моей студентки, она всё-таки «что-то  такое» про своего прадеда знала, слышала от родителей, а в Интернете просто уточнила, чтобы не «сморозить глупость». А вот почти тридцать её товарищей на вопрос преподавателя о том, воевали ли их деды и прадеды, были ли награждены, чем, не смогли сказать ни слова…

Вот об этом я и подумал вдруг, услышав, что ушёл из жизни «тот самый Васильев». Борис Васильев. А ещё почему-то вспомнилось, что когда я учился в первом или во втором классе, на классный час к нам пообещал придти мой двоюродный дед, ветеран-панфиловец, тоже уже, увы, покойный. До назначенного часа осталось еще довольно много времени, но всё-таки я беспокоился и уговорил учительницу отпустить меня ему навстречу. Падал мягкий снег, а я бежал по улице, не глядя перед собой и думая только о том, чтобы успеть привести гостя к ожидавшим его первоклассникам, и шагах в тридцати от школы почти врезался в живот нашему панфиловцу, который, разумеется, пришёл на эту встречу. Потому что не придти просто не мог. А когда мы вошли в школу, и он снял пальто, я остолбенел от неожиданности: на груди у него было столько орденов и медалей, что я, кажется, ещё не успел выучить всех цифр, чтобы их пересчитать.  Вот так когда-то учили историю и узнавали про ордена, которыми были награждены наши деды.

Вот уже скоро три года, как мы отпраздновали очередной юбилей победы. Великой Победы. «Великой» она была названа и на огромном плакате на одной из улиц Самары, по которой я каждый день езжу на работу и с работы – так, что и мимо этого плаката мне пришлось ездить не меньше полутора месяцев – с начала мая примерно до середины июня. И каждый день, утром и вечером, я читал на этом красочном плакате одну и ту же надпись, сделанную кроваво-красными буквами: «Великая Отечественная война: 21 июня 1941 – 9 мая 1945. Поздравляем с Великой Победой!». Почти как в том анекдоте: «Сколько будет дважды два? – Пять! – Правильно, где-то пять, ну, шесть… Но никак не семь и не восемь!». 

Может быть, я брюзжу, может – выдаю желаемое за то, что было на самом деле, но только почему-то мне кажется, что ещё совсем недавно война была ещё все-таки в крови – даже у тех, кто родился, как я, через тридцать лет после неё. Благодаря моему деду-панфиловцу. Благодаря Борису Васильеву и его героям, которые «в списках не значились». А вот какая кровь течёт теперь в жилах тех, кто привык жить, не заглядывая вдаль, – не пепси-кола ли?

Три дня назад не стало того самого Бориса Васильева. Сегодня его опустят в землю на Ваганьковском кладбище. Набрал в поисковике «Борис», яндекс с готовностью откликнулся несколькими наиболее часто запрашиваемыми фамилиями. Оказалось, «Васильев» - седьмой. Вслед за Моисеевым, Акуниным, Годуновым, Гребенщиковым, Клюевым и Корчевниковым. 

Царство Небесное!